«Как я ни старался, ни один львовский писатель издан так и не был»

Владимир Кравченко – вырос и окончил школу во Львове. Много лет работал редактором национальных литератур в издательстве «Молодая гвардия». Курировал современных авторов из семи республик, в том числе и из Украины. Ни одного земляка-львовявина не опубликовал. Почему – узнаете из интервью писателя, который еще в начале 90-х знал, что произойдет с Незалежной.

– Владимир Федорович, вам снится Львов?

– Да… Я очень люблю этот красивый город, исторический центр, рыночную площадь – средневековое сердце старинного града Льва, основанного русским князем Даниилом. Одно время наша семья проживала в ренессанском доме Бандинелли, жившего во Львове внука скульптора Бачо Бандинелли, ученика Микеланджело. Он построен в стиле итальянского классического палаццо. Я помню, как ребенком катал игрушечный автомобиль по пятисотлетнему подоконнику, как мы рассматривали потолок в подвале и отец мне говорил: «Вот видишь стрельчатые своды. Это готика, четырнадцатый век. Раннее Средневековье». Я окончил львовскую школу номер 50 – «первую русскоязычную школу на Западной Украине», так она значится в Википедии. Сегодня это украинская школа с большим портретом Бандеры в актовом зале. По отцу я украинец, он из запорожских казаков, давно обрусевших, сосланных Екатериной на Волгу, откуда отец родом. Я кровно чувствую свою связь с малой родиной. Во время работы редактором издательства «Молодая гвардия» в Москве я вёл современных авторов из семи республик, в том числе из Украины. Всех их знал лично, переводил, издавал. Бывая в Киеве, встречался с Олесем Гончаром, украинским советским классиком, тоже моим автором, мы много говорили о происходящем, о современных писателях. Нас было всего два редактора на всю Москву – современную украинскую прозу издавали только «Молодая гвардия» и «Советский писатель». Как я ни старался, ни один львовский писатель мною тогда издан не был – не находилось достойных произведений. Зато могу вспомнить прекрасного писателя из Закарпатья Дмитро Кешелю. Он работал тогда на ужгородском радио и как-то устроил мне незабываемую поездку по винным подвалам Закарпатья, закончившуюся на берегу дивного горного озера Синевир – жемчужины Карпат.

И замечательного украинского прозаика Ивана Чендея, тоже жившего в Ужгороде. Чендей – соавтор сценария кинофильма «Тени забытых предков», снятого Сергеем Параджановым. Просто удивительно, как этот грузинский армянин смог почувствовать нежность, поэтичность, красоту украинского характера. Великолепный актёр Николайчук в роли Ивана для меня воплощение украинского парубка. Я очень люблю Карпаты, и настоящее украинство для меня – карпатское. Ещё Иван Бунин называл Карпаты подлинной прародиной истинного славянства и, прежде всего, русского народа, а уж он-то понимал толк в славянстве. Многообразие карпатских народностей прекрасно. Гуцулы, лемки, бойки – необыкновенной красоты люди со своей культурой, обычаями, и, кстати, многие по-прежнему считают себя русинами, а не украинцами.

– Если вам удастся побывать в родном Львове, куда вы пойдёте первым делом?

– На могилы родителей, конечно. Мои мама и папа покоятся там. Мой отец освобождал Львов, инвалид Великой Отечественной войны. Три года он был на передовой. Связист, разведчик, кавалер ордена Боевого Красного Знамени. Занимался историей Львова, работал с архивными документами, раскапывал свидетельства геноцида русинского населения времён Первой мировой войны, когда произошел раскол местного населения на «руських», как они себя называли, и «украинцев», на русофилов и «мазепинцев» – новую породу русских людей, выведенных австрийцами методом отрицательного отбора ненавистников Москвы и раболепных поклонников «цысара».

– Ваш отец застал время, когда по улицам Львова шагали последователи нацизма?

– В победном сорок пятом он даже представить себе не мог, что в конце жизни не сможет выйти в город с орденами на груди из-за нападений нацистов на стариков-ветеранов. Среди них были и те –
настоящие бандеровцы, вернувшиеся из мест заключения. Большинство из них были амнистированы Хрущёвым и отпущены домой для мирной жизни. В середине 50-х годов они вернулись на Западную Украину, а их было около 25 тысяч человек. Откровенные участники бандеровского движения стали нести пропаганду в массы. Никакого раскаяния и перевоспитания врагов не произошло, это были убеждённые противники советской власти. Насмотревшись на факельные шествия нацистов, мой отец и другие львовяне, ветераны Великой Отечественной, всерьёз обсуждали, как бы из Донбасса привезти многочисленную делегацию шахтёров, чтобы устроить шествие по улицам Львова и показать всем галичанам, что против нацистской силы есть сила, которая может им противостоять, если возникнет такая необходимость. Думали провести марш-предупреждение. Идею стариков-ветеранов донесли до руководства, но никто их особо не слушал. Я был во Львове в 2000 году, когда случилась дичайшая история: к двум русским парням, уличным музыкантам, прицепились за исполнение русских песен. В результате конфликта один из нападавших упал, ударился головой о бордюр и умер. Начались волнения на национальной почве, молодые националисты крушили и жгли киоски с газетами на русском языке. Сюжет об этом прошёл по всей Европе. Тогда отец с горечью сказал мне и брату: «Сынки, предчувствия у меня плохие, впереди будут очень печальные события. И где грохнет в следующий раз – можно легко догадаться: это будет или Одесса, или Крым, или Донбасс».